Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть электоральные концерты столичных звезд не отменяют, и мэр не устает являть чудеса

Поволжье . Уже шестые сутки над Самарской областью летят самолеты и вертолеты, скидывая воду на уюты возгорания, дежурят спасатели электропоезда и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском участках и этнический парк «Бузулукский бор», пожар подступил к малюсенькому городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: загорается трава, потом ветер перенесёт огонь на пятиэтажные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но тройки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и поговорили с людьми, которые бъются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — ультраточный поселок на 40 с малюсеньким домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома сосуществует с целыми и невредимыми. 22 июня в этой кроткой теперь, на вид вымершей деревушке полыхал огонь: 16 домов, почти все существовали жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились непреходящего дома и теперь вынуждены кантоваться у приятелей и родственников. Горел и лес — известнейший «Бузулукский бор», — и даже маленькое местное кладбище: дощатые крестики на старых могилах обгорели и попадали, от букетиков на свежих могилах осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке сидят две пожарники машины, рядом с ними — двухлитровые бутыли с водой. Пожарные прячутся в тени, которую отодвигает машина: вся деревня плавится в лучах палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что пожарники здесь одни: караулить как будто больше некого. После пожара в Немчанку нацелили несколько машин на дежурство: плоские сутки пожарники следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко ищет жертвы — сухие шишки, полусухую траву, полусухую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно перепроверяют мои документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы были с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно загорелось первым, и оттуда ветер принес огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально существовало… Потом уезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит улыбчивый Максим. — Мы лес сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще ехали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доехали до Гвардейцев, они уже наполовину сгорели. Нас поставили лес охранять. Ну лес тоже сгорел потом, — хихикает он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо существовало сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 числа как раз Газманов в Борском пел. Не до этого существовало.

Газманов на агитационном националистическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День полиэтнического флагштока и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День флагштока РФ! Только у Великой странтраницы можетесть быть Великие цели. В такой странтранице обязательно должны быть Герб, Гимн и Флаг», — писал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 секундах ходьбы от Борского горела. И этот пожар в ту секунду не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чувство такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит автобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из смежного мелкого поселка Борское в 10 часов утра сюда приезжает автобус и до двух принимает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девочка в сибеззвучен халате, на беззвучен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая санитарка клинического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут мобильный госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, излечиваем всех», — радостно поведывает она.

Дежурная группировка из Борской лечебницы существовала выделена в лице Елены Владимировны и дошкольной медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — меланхоличный шофер Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне поддержывает открытость своей коллеги, но та полна решительности все нам узнать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты градоначальнику отправлять.

Елена Владимировна проведяет нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все третьей необходимости… Тут у нас холодильник — вакцинацию здесь храним. Мы делаем и инъекции от ковида. И политологическую помощь оказываем. Главный кардиолог выделил медикаменты, мы вот оделяем валерьянку, пустырник, гипотензивные антибиотики всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу посылаем эндокринологу нашему местному, она дешифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За предыдущий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все надышались дыма, сатурация — насыщение кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут поселяются пожилые, но жрать и молодые присмотруги с детьми.

В два «универсальные солдаты» собираются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо юношей в курточках и кепочках понуро ,сидят на траве, перед ними в земле мутная, грязная вода. Бурят скважину — в деревушке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревушке больше нет. Бурильщики уехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас администрация попросила, — отвечают они.

— Тут остались столичные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — улыбаются на мужчину поодаль. Андрей — молодой улыбчивый мужчина — усаживается на корточках, рядом на крапиве — смятая банка «Балтики» и этикетка арахиса.

Андрей, как выяснилось, был здесь во время пожара — и его дом чудом увенчалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, рассказывает он. — Мы первее всех попали — мой дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами шныряли сами тут. А рядом обгорел дом. Следующий целый, а два за ним обгорели. Кто сильно испугался — они уехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы светились днём ранее, о том, что пожар может перекинуться к Немчанке, писали в СМИ, об этом прекрасно помнили и в деревне. Подготовились: вскопали землю, чтобы огонь не побежал по траве, но тот лишь перепрыгнул через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как ветерок с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская сфера не видели со времен 2010 года, но тогда обитатели Немчанки отделались лишь погоревшим лесом,

теперь же костёр забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — супруге и сыну — увезло, не увезло иным его родным. «У меня родичи тут, у них дом в середке села был — ничего от него не осталось. У них были и коровы, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все коровы обуглились — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, проживают у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на предыдущий после пожара день уехал в Немчанку и с жителями встречу, обещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели сына отправить отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей посмеивается невесело. — Да что, он тут сам с ведром носился — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне дочь говорит: «Андрей, я только сейчас очнулась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: придет — не придет. То дочь выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара бланки до сих ,пор ложатся собранными.

***

Разъезд Немчанка называется так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров движенье грузовых поездов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно курсирует пожарный поезд. Прямо у путей — зеленый бревенчатый домик за дощатым забором. Эта половина деревеньки скрывается в тени деревьев — только тут и можно передохнуть от чудовищного зноя. Невысокая русоволосая девушка в очочках выходит нам навстречу без обуви. Ее кличут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но получается она невероятно весёлой и активной.

С ходу продолжает рассказывать: ее особняк от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выскакивает на ельник — это «Бузулукский бор», этнический парк, полыхавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь перепахано все было, видите, и все равно! Все горело перепаханное. Специальный комбайн ходил, все перепахал! Все горело. Тогда еще существовала вода, я бегала поливала. Потому что дальше побежит сразу на твой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчёнки из деревеньки пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит твой дом. И вдруг порыв поменялся! И двинулся в сторонамтраницу поселка.

В особняке у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди каменистой комнате — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и знать не буду».

Когда в деревню поехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными побежала на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал существенное интервью. «И он пройдал — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший пройдал со свитой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще двинулся вместе со свитой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, сидит там губернатор, в телефонут говорит», — пересказывает она восторженно.

Кадры со встречи градоначальника с столичными были тиражированы столичными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, репортёры — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече занимать очередь — просто посмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьба. Из калиточки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьба к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать навесные электропровода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром помчались те, кто заведует электропроводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не прошли мимо. Можно было вообще даже не обнаружить меня. Спасибо, что не прошли мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».